Неточные совпадения
— Зачем тут слово: должны? Тут нет ни позволения, ни запрещения. Пусть страдает, если жаль
жертву… Страдание и боль всегда обязательны для широкого сознания и глубокого сердца. Истинно
великие люди, мне кажется, должны ощущать на свете
великую грусть, — прибавил он вдруг задумчиво, даже не в тон разговора.
Дело это было мне знакомое: я уже в Вятке поставил на ноги неофициальную часть «Ведомостей» и поместил в нее раз статейку, за которую чуть не попал в беду мой преемник. Описывая празднество на «
Великой реке», я сказал, что баранину, приносимую на
жертву Николаю Хлыновскому, в стары годы раздавали бедным, а нынче продают. Архиерей разгневался, и губернатор насилу уговорил его оставить дело.
Два года с половиной я прожил с
великим художником и видел, как под бременем гонений и несчастий разлагался этот сильный человек, павший
жертвою приказно-казарменного самовластия, тупо меряющего все на свете рекрутской меркой и канцелярской линейкой.
Идеализация страдания как такового, как цели, как высшей заслуги, как высшей красоты, есть
великий соблазн, и с соблазном этим связано ложное понимание Голгофской
жертвы.
Лир представляется нам также
жертвой уродливого развития; поступок его, полный гордого сознания, что он сам, сам по себе
велик, а не по власти, которую держит в своих руках, поступок этот тоже служит к наказанию его надменного деспотизма.
Допустим, однако ж, что жизнь какого-нибудь простеца не настолько интересна, чтоб вникать в нее и сожалеть о ней. Ведь простец — это незаметная тля, которую высший организм ежемгновенно давит ногой, даже не сознавая, что он что-нибудь давит! Пусть так! Пусть гибнет простец
жертвою недоумений! Пусть осуществляется на нем
великий закон борьбы за существование, в силу которого крепкий приобретает еще большую крепость, а слабый без разговоров отметается за пределы жизни!
По дороге приходилось, правда, раздавить репутацию женщины, как-то жаль, но что делать? Есть важные случаи, в которых личности человеческие приносятся на
жертву великим планам!
— Что
жертва, которую я хотела просить у вас… Конечно, она
велика, но не так, как кажется с первого взгляда. По нашим законам, продолжительная безвестная отлучка одного из супругов снимает с другого всякие обязательства. А я месяца через два уеду в Америку, и там у меня другая фамилия. Ну, да это дело конченное…
Одним словом, мы должны понять, что такой
великий человек, как Лаевский, и в падении своем
велик; что его распутство, необразованность и нечистоплотность составляют явление естественно-историческое, освященное необходимостью, что причины тут мировые, стихийные и что перед Лаевским надо лампаду повесить, так как он — роковая
жертва времени, веяний, наследственности и прочее.
Я чувствовал, что смешон и
велик, что я — герой и избавитель, кукла и
жертва.
Это был тот самый пустынник, который провел десять лет в тяжелом подвижническом искусе на горах Ливана и нынче должен был принести
великую добровольную кровавую
жертву Изиде.
Прежде и Соломон посещал храм Изиды в дни
великих празднеств и приносил
жертвы богине и даже принял титул ее верховного жреца, второго после египетского фараона. Но страшные таинства «Кровавой
жертвы Оплодотворения» отвратили его ум и сердце от служения Матери богов.
Между тем вино, сикера и одуряющие курения уже оказывали заметное действие на собравшихся в храме. Чаще слышались крик, и смех, и звон падающих на каменный пол серебряных сосудов. Приближалась
великая, таинственная минута кровавой
жертвы. Экстаз овладевал верующими.
Принесем
жертву искренности и правде; скажем что
Великая не нашла, может быть, в умах той зрелости, тех различных сведений, которые нужны для законодательства.
Не те одни были неутешны, которые наслаждались лицезрением
Великой, внимали пленительным словам Премудрой, окружали трон Ее; нет, вся Россия проливала горестные слезы, ибо Она не для любимцев, а для России царствовала; не только некоторым, но всем благотворила — и слезы чувствительных сердец текли Ей в
жертву с равным жаром в столицах и в самых отдаленных пределах государства.
О вы! вы, образы людей
великихСвоею мудростью и силой,
Скажите мне, ужель гниющие,
Немых гробов бесчувственные
жертвыОтнимут у меня мою Эмилию?..
Смешно! — я не могу себе представить,
Чтоб мертвые имели предрассудки!..
Я могла бы наслаждаться счастием семейственным, удовольствиями доброй матери, богатством, благотворением, всеобщею любовию, почтением людей и — самою нежною горестию о
великом отце твоем, но я все принесла в
жертву свободе моего народа: самую чувствительность женского сердца — и хотела ужасов войны; самую нежность матери — и не могла плакать о смерти сынов моих!..
Сей
великий государь принес
жертву моления и благодарности всевышнему.
Пора забыть эту несчастную борьбу между братьями. Между нами нет победителя. Польша и Россия подавлены общим врагом.
Жертвы, мученики — и те отворачиваются от прошлого, равно печального для них и для нас. Ссылаюсь, как вы, на вашего друга, на
великого поэта Мицкевича.
— Следуйте все за мною в храм принести
жертву великому богу!
— А что же может сказать она, если дело потребует этого? — в свою очередь спросил он. — Неужели же вскружить голову юноше — такой трудный и
великий подвиг, такая страшная
жертва, на которую она не могла бы решиться? И, наконец, чего же стоит ей эта полезная шалость, и к чему она ее обязывает?.. Ведь только вскружить, — не более!
Нет, видно,
великое дело требует и
жертв великих!..
Расплодилось множество людей, желавших сделаться эффектными
жертвами, людей, игравших роль того самого матроса, который до того любил генерала Джаксона, что, не зная, чем бы лучше доказать ему любовь свою, бросился с высоты мачты в море, провозгласив: «Я умираю за генерала Джаксона!» — И это
великое множество, бесспорно, были в большинстве своем даже хорошие и честные люди, и о них можно разве пожалеть, что такой энтузиазм не нашел себе тогда более достойного применения.
И герои веры
велики именно этой
жертвой, безмерностью своей отдачи.
Служение таинств сочетает в себе жертвенное самоотдание с
великим, дерзновением, ибо разве недерзновенно приносить
Жертву, перед которой трепещут херувимы и серафимы!
Воплотившийся Бог до конца разделил судьбу испорченного грехом мира и человека, до крестной муки и смерти [«На землю сшел еси, да спасеши Адама, и на земли не обрет сего, Владыко, даже до ада снизшел, еси ищай» (Утреня
Великой Субботы, Похвалы, статья первая, ст. 25).], и все отдельные моменты земной жизни Спасителя представляют как бы единый и слитный акт божественной
жертвы [Интересную литургическую иллюстрацию этой мысли мы имеем в том малоизвестном факте, что богослужения пред Рождеством Христовым включают в себя сознательные и преднамеренные параллели богослужению Страстной седмицы, преимущественно
Великой Пятницы и Субботы, и отдельные, притом характернейшие песнопения воспроизводятся здесь лишь с необходимыми и небольшими изменениями.
И творилось тут
великое чудо и
великая тайна: растерзанная
жертва — это был сам бог Сабазий.
Смех Ницше — последнее, что у него осталось для жизни, — напоминает этот страшный смех, хлещущий вместе с кровью из перерезанного горла
жертвы. Грозно звучит через этот смех
великий гнев оскорбленного божества. И не радостным созвучным смехом отзовется душа на призывы покинутого богами человека, старающегося заглушить смехом черный ужас своего одиночества.
Но и те, которые разрывали его на части, сами участники радений, — они теперь уже не были людьми: через плоть и кровь
жертвы они приобщались к
великому, страждущему богу Сабазию, становились его частью, — становились богами, «Сабазиями» или «Сабами».
И он может это делать потому, что он двойственное и противоречивое существо, существо в высшей степени поляризованное, богоподобное и звероподобное, высокое и низкое, свободное и рабье, способное к подъему и падению, к
великой любви и
жертве и к
великой жестокости и беспредельному эгоизму.
Великое требовалось разуверение и отчаяние, чтобы прийти к культу такой
жертвы.
Картина была достойна
великого художника: хитрый поляк с сверкающими злобной радостью глазами, с шершавой головой и смуглым лицом, оттененным длинными усами, казалось, был олицетворением врага и искусителя человечества, принимающего исповедь соблазненной им
жертвы.
— Пожалуй, коли так… бывший
великий вождь и вы, настоящий вождь грозных сил нашего светлейшего господина, пеняйте на себя, если победа на поле останется за вашим неприятелем… Что ж делать? Моя
жертва не в угоду… Коли так, я за…
Картина была достойна
великого художника: хитрый поляк с сверкающими злобною радостью глазами, с шершавой головой и смуглым лицом, оттененным длинными усами, казалось, был олицетворением врага и искусителя человечества, принимающего исповедь соблазненной им
жертвы.
Ужасная процессия потянулась по набережной, по
Великой улице, к Москворецкому мосту. Толпы народа начали сноваться вслед за ней. Казалось, надо бы ожидать, что чернь присоединит свои оскорбления к тем, которыми татаре угощали свою несчастную
жертву; напротив, русские, смотря на молодость, красоту, благородный вид Антона, слыша, что он готовился принять русский закон, жалели о нем и бранили татар, многие женщины плакали.
— Господи, отец милосердый, — говорил Образец, став на колена, — прими от недостойного раба твоего
жертву кровную,
великую! Одна дочь у меня, ненаглядная моя, сокровище мое, и ту отдаю тебе. Господи, господи, помяни меня и ее во царствии своем!
«И вот наконец, — говорил он сам с собою, — позор девушки, по моей милости, ходит из уст в уста; о нем звонит уж в набат этот мерзавец! Верно, проговорилась подруга! Где ж уверенность спасти ее вовремя от стрел молвы? Где ж благородство, польза
жертвы? Одно мне осталось — броситься к ногам
великого князя, признаться ему во всем и молить его быть моим спасителем и благодетелем. Скорее и сейчас же. Он намекал мне так благосклонно о невесте, он будет моим сватом».
По легенде, разрывает себе грудь, чтобы накормить птенцов своей кровью.], от
великих, тяжких
жертв ее, перенеся театр войны подалее от растерзанного шведами отечества вашего.
Он пошел прямо к своему отцу и упал перед ним на колени, держа в руках запечатанный пакет с этим завещанием, при чем сказал
великие слова: «Се
жертва сына и долг к отцу!
Павел Флегонтыч. Так вот ваши
жертвы, ваши
великие слова! Сильная, железная душа!.. Подите! где вам делать серьезные дела, где вам любить — вы умеете только сантиментальничать!..
Великая сибирская река редко возвращает свои
жертвы и выдает тайны.
Да, завтра был день
великий для Антона. Друзья его знали, что старый царевич-татарин вышел из ужасной летаргии, в которую погрузила его смерть сына, и готовился за голову его требовать у Ивана Васильевича примерного мщения. Завтра во что бы ни стало надо было спасти
жертву его.
— Нисколько… Я говорю совершенно серьезно… Любовь есть все, что есть в мире
великого, благородного, прекрасного, самого сладкого, самого сильного, словом, самого лучшего, если она искренняя, полная, то есть заключает в себе все чувства, из которых состоит и без которых не может существовать: доверие, уважение, безграничная преданность, доходящая до
жертв и до самопожертвования.
— Бог даст, поправимся.
Великое, славное дело сделано,
жертвы неминуемы. Благоразумные дворяне это хорошо понимают и безропотно покоряются ради блага отечества.
Она должна волею сложившихся земных обстоятельств явиться искупительною
жертвою в
великом деле и Господь уготовит ей там, на небесах, светлую обитель и дарует жизнь вечную, перед которою темна и печальна эта земная юдоль.
— Государь, — отвечал Борис Петрович, — все, что в этом свидетельстве, мною данном, заключается, есть только слабое изображение заслуг Последнего Новика тебе и отечеству. В лета безрассудной молодости он мог быть преступником; но со временем познал свою вину и искал загладить ее
жертвами великими. Если я в прошедшую кампанию сделал что-нибудь достойное аттенции царского величества, то этим обязан ему.
Жертва культурой во имя высшего бытия будет сверхкультурной, а не докультурной и внекультурной, она оправдает высший смысл культуры и искусства как
великого ее проявления.
— Прежде, чем я преклонюсь перед ним, матушка, — отвечал
великий князь, — позвольте мне знать причину этого, потому что я не знаю, с какой стороны
жертва: со стороны того, кто отказывается, или же со стороны того, кто принимает.
Да, я принесу смиренную
жертву, но не
великому князю, не русскому народу, а матери божьей.
— Ты хочешь знать, зачем говорю я правду? Затем, что я ненавижу ложь и предаю ее вечному проклятию! Затем, что роковая судьба сделала меня
жертвою несправедливости, и, как
жертва, как Тот, Кто принял на Себя
великий грех мира и его
великие страдания, я хочу указать людям путь. Жалкий эгоист, ты знаешь только себя и свое несчастное искусство, а я — я люблю людей.